Неточные совпадения
Конечно, мы не
тронулиЕго не только розгами —
И
пальцем.
Кабанов. Нет, постой! Уж на что еще хуже этого. Убить ее за это мало. Вот маменька говорит: ее надо живую в землю закопать, чтоб она казнилась! А я ее люблю, мне ее жаль
пальцем тронуть. Побил немножко, да и то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то на нее, пойми ты это, Кулигин. Маменька ее поедом ест, а она, как тень какая, ходит, безответная. Только плачет да тает, как воск. Вот я и убиваюсь, глядя на нее.
Пощупал
пальцами седоватые волосы на висках,
потрогал тени в глазницах, прочитал вырезанное алмазом на стекле двустишие...
Против него садился Райский и с удивлением глядел на лицо Васюкова, следил, как, пока еще с тупым взглядом, достает он скрипку, вяло берет смычок, намажет его канифолью, потом сначала
пальцем тронет струны, повинтит винты, опять
тронет, потом поведет смычком — и все еще глядит сонно. Но вот заиграл — и проснулся, и улетел куда-то.
Может быть, оно так бы и случилось у другого кучера, но Вандик заберет в руки и расположит все вожжи между полуаршинными своими
пальцами и начнет играть ими, как струнами,
трогая то первую, то третью или четвертую.
— Счастлив твой бог! — однако не утерпела Марья Алексевна, рванула дочь за волосы, — только раз, и то слегка. — Ну,
пальцем не
трону, только завтра чтоб была весела! Ночь спи, дура! Не вздумай плакать. Смотри, если увижу завтра, что бледна или глаза заплаканы! Спущала до сих пор… не спущу. Не пожалею смазливой-то рожи, уж заодно пропадать будет, так хоть дам себя знать.
Ни ты ему слово не скажи, ни
пальцем его не
тронь!
Идет неуклюжий Валей, ступая по грязи тяжело, как старая лошадь; скуластое лицо его надуто, он смотрит, прищурясь, в небо, а оттуда прямо на грудь ему падает белый осенний луч, — медная пуговица на куртке Валея горит, татарин остановился и
трогает ее кривыми
пальцами.
— Иду я, ваше благородие, никого не
трогаю… — начинает Хрюкин, кашляя в кулак. — Насчет дров с Митрий Митричем, — и вдруг эта подлая ни с того ни с сего за
палец… Вы меня извините, я человек, который работающий… Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому — я этим
пальцем, может, неделю не пошевельну… Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть… Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете…
Мальчик взял в руку цветок. Его
пальцы быстро и легко
тронули листья и венчик.
— Вы не думайте, чтобы через мои руки она помирала…
Пальцем не
тронул. Прежде случалось, а теперь ни боже мой…
— Старички, есть ли на вас крест? — взмолился он. — Ежели
пальцем тронете, так всю Фотьянку выжгу.
— Он за баб примется, — говорил Мыльников, удушливо хихикая. — И достанется бабам… ах как достанется! А ты, Яша, ко мне ночевать, к Тарасу Мыльникову. Никто
пальцем не смеет
тронуть… Вот это какое дело, Яша!
Душегубец Макар теперь не смел
тронуть жены
пальцем.
— У нас чего лучше! у нас, ежели ты по закону живешь, никто тебя и
пальцем не
тронет! Ну, а коли-ежели не по закону — ау, брат!
Боже мой! какой я почувствовал восторг, когда, зазевавшись, получил от ней сильный и резкий удар по
пальцам, и как потом я нарочно старался показывать вид, что зазёвываюсь, а она дразнила меня и не
трогала подставляемых рук!
Было ли все это на самом деле? Не знаю. Узнаю послезавтра. Реальный след только один: на правой руке — на концах
пальцев — содрана кожа. Но сегодня на «Интеграле» Второй Строитель уверял меня, будто он сам видел, как я случайно
тронул этими
пальцами шлифовальное кольцо — в этом и все дело. Что ж, может быть, и так. Очень может быть. Не знаю — ничего не знаю.
Прошло четыре томительных дня. Я грустно ходил по саду и с тоской смотрел по направлению к горе, ожидая, кроме того, грозы, которая собиралась над моей головой. Что будет, я не знал, но на сердце у меня было тяжело. Меня в жизни никто еще не наказывал; отец не только не
трогал меня
пальцем, но я от него не слышал никогда ни одного резкого слова. Теперь меня томило тяжелое предчувствие.
Но зато твои волосы так чисты и тонки и сходятся сзади в узел с таким аккуратным, наивным и деловитым выражением, что хочется тихонько
потрогать их
пальцами.
Тут только увидели, что Артемий Павлович не совсем промахнулся, но пуля его только скользнула по
пальцу, по суставной мякоти, не
тронув кости; вышла ничтожная царапина.
— Благодарю вас, Эркель… Ай, вы мне больной
палец тронули (Эркель неловко пожал ему руку; больной
палец был приглядно перевязан черною тафтой). — Но я вам положительно говорю еще раз, что в Петербург я только пронюхать и даже, может быть, всего только сутки, и тотчас обратно сюда. Воротясь, я для виду поселюсь в деревне у Гаганова. Если они полагают в чем-нибудь опасность, то я первый во главе пойду разделить ее. Если же и замедлю в Петербурге, то в тот же миг дам вам знать… известным путем, а вы им.
— Не смейте меня
пальцем тронуть! Не вы мне, а я вам нужен! — проговорил он.
— Если кто из вас, — продолжал князь, — хоть
пальцем тронет этого человека, я тому голову разрублю, а остальные будут отвечать государю!
— Не
трогать его ни
пальцем! Приставить к нему сторожевых, чтоб глаз с него не сводили. Отвезем его милость к Слободе с почетом. Ведь видели вы, как он князь Афанасья Иваныча хватил? Как наших саблей крошил?
— Ребята! — продолжал Никита Романович, — этот молодец не из тех, что вас обидели; я его знаю; он такой же враг опричнине, как и вы. Сохрани вас бог
тронуть его хоть
пальцем! А теперь нечего мешкать: берите оружие, стройтесь по сотням, я веду вас!
Пальцы дрожали, перо прыгало, и вдруг со лба упала на бумагу капля пота. Писатель горестно ахнул: чернила расплывались, от букв пошли во все стороны лапки. А перевернув страницу, он увидал, что фуксин прошёл сквозь бумагу и слова «деяния же его» окружились синим пятном цвета тех опухолей, которые появлялись после праздников под глазами рабочих. Огорчённый, он решил не
трогать эту тетрадку, спрятал её и сшил другую.
— Вы вынудили меня, милостивый государь, прибегнуть к ручной расправе! — ораторствовал один. — Я отроду, государь мой! — слышите ли? — отроду
пальцем никого не
тронул, а, по милости вашей, должен был, понимаете ли? вынужден был «легко» потрепать его за бороду!
Я не заметил, как бесшумный Афраф стал убирать тарелки, и его рука в нитяной перчатке уже потянулась за моей, а горошек я еще не
трогал, оставив его, как лакомство, и когда рука Афрафа простерлась над тарелкой, я ухватил десертную ложку, приготовленную для малины, помог
пальцами захватить в нее горошек и благополучно отправил его в рот, уронив два стручка на скатерть.
Андрей Ефимыч сконфузился и приложился к образу, а Михаил Аверьяныч вытянул губы и, покачивая головой, помолился шепотом, и опять у него на глазах навернулись слезы. Затем пошли в Кремль и посмотрели там на царь-пушку и царь-колокол и даже
пальцами их
потрогали, полюбовались видом на Замоскворечье, побывали в храме Спасителя и в Румянцевском музее.
Возвратясь домой, Глеб
пальцем не
тронул приемыша.
Гришка, конечно, не смел пробудить в ней такого чувства жестоким обращением: он побоялся бы
тронуть ее
пальцем.
Думая, что это приятно кузнечику, Егорушка и Дениска погладили его
пальцами по широкой зеленой спине и
потрогали его усики.
— Другие отцы вашего брата поленьями бьют, а я
пальцем тебя не
тронул!
— Но ежели кто
пальцем тронет — убью! Клянусь господом богом — сколько смогу — убью!
Всякий, получивший сегодня неудовлетворительный балл, мучился ожиданием, что завтра Перский непременно его подзовет,
тронет своим античным, белым
пальцем в лоб и скажет...
Ипполит. Не то что за вихор,
пальцем тронуть не позволю.
— Будешь со мной жить, так никто не посмеет
пальцем тронуть. Не то что воробьи, а и плут Васька знает мой характер. Я не люблю шутить…
— Рябинушку! — коротко кинул Андрей Иванович, — уже не матрос, а власть чудесную имеющий; перебрал
пальцами,
тронул душу балалайки и степенным, верующим баском начал...
Крылушкин посмотрел на освещенное поле, потом вздохнул и, машинально открыв свои ветхие клавикорды,
тронул старыми
пальцами дребезжащие клавиши и сильным еще, но тоже немножко уже дребезжащим голосом запел: «Чертог твой вижду, спасе мой! украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь».
Когда она брала в руки деньги, красивое лицо её становилось строгим, малиновые губы крепко сжимались, а в глазах являлось что-то масляное и едкое. Считая разноцветные, грязные бумажки, она
трогала их пухлыми
пальцами так осторожно, точно боялась, что деньги разлетятся из-под рук её, как мухи.
— Еще, пожалуй, меньше… — острил Филька, с любопытством
трогая бутылку указательным
пальцем. — Ах, Никитич, Никитич, хоть бы ты нам понюхать дал…
Любим Карпыч (поднимая один
палец кверху). Сс… Не
трогать! Хорошо тому на свете жить, у кого нету стыда в глазах!.. О люди, люди! Любим Торцов пьяница, а лучше вас! Вот теперь я сам пойду. (Обращаясь к толпе.) Шире дорогу — Любим Торцов идет! (Уходит и тотчас возвращается.) Изверг естества! (Уходит.)
— Ишь ты, какие пуговицы у тебя ловкие, — сказал он,
трогая одну из них
пальцем.
Когда Васенька, прельщенный видом золотых галунов, хотел их
потрогать немного
пальцем, старший брат заметил ему недовольным басом...
— Иван Сергеич! — проговорил муж,
пальцем трогая его под подбородочек. Но я опять быстро закрыла Ивана Сергеича. Никто, кроме меня, не должен был долго смотреть на него. Я взглянула на мужа, глаза его смеялись, глядя в мои, и мне в первый раз после долгого времени легко и радостно было смотреть в них.
Он, пригнувшись ко мне грудью, стал отстегивать его, и его
пальцы без перчатки
тронули мою руку.
— Что мне делать, как мне быть? — рассуждал он как бы сам с собою. — К несчастью, они и собой-то хуже той, но ведь я отец: у меня сердце равно лежит ко всем. Вы теперь еще не понимаете, Сергей Петрович, этих чувств, а вот возьмем с примера: пять
пальцев на руке; который ни
тронь — все больно. Жаль мне Пашет и Анет, — а они предобрые, да что делать — родная мать! Вы извините меня: может быть, я вас обеспокоил.
Маменька были такие добрые, что тут же мне и сказали:"Не бойся, Трушко, тебя этот цап (козел) не будет бить, что бы ты ни делал. Хотя в десять лет этой поганой грамотки не выучил, так не посмеет и
пальцем тронуть. Ты же, как ни придешь из школы, то безжалостному тво ему отцу и мне жалуйся, что тебя крепко в школе били. Отец спроста будет верить и будет утешаться твоими муками, а я притворно буду жалеть о тебе". Так мы и положили условие с маменькою.
Наказывать меня, кроме домине Галушкинекого, ник-то не мог; а я очень хорошо знал, что он боялся немилости маменькиной и потому не
трогал меня и
пальцем.
Тарасу Ермилычу нравилась в Смагине вся его барская повадка — он и не унижался, как другие, и головы не задирал выше носу, а
тронуть его
пальцем никто бы не посмел.